Масленица наткнулась взглядом на Гусенка абсолютно случайно. Ладно, не совсем случайно, ей хотелось убедиться, что он в лагере и ей будет с кем поговорить перед сном. Кротко улыбнувшись ему, она порадовалась, что покрыта шерстью - судя по поднявшемуся жару, она сейчас очаровательно покраснела.
Каково же было ее удивление, когда полосатый кот приблизился к ней, в упор глядя на нее своими насыщенными медными глазами. Этот взгляд глубоко-гуталиновых зрачков, окаймленных золотистой радужкой, резко переходящей в оттенок соснового меда, уже давно завораживал Масленицу, о чем она не то что другим, самой себе долго не могла признаться. Гусенок нравился ей, без сомнения, но до этого Масленица четко поставила перед собой цель, - до посвящения в воительницы никаких отношений! Вот только старший оруженосец запал в сердце золотистой ученицы, прочно обосновался в голове, свернулся калачиком между легкими и категорически отказался выходить.
- Кхм, привет, - беспечно улыбнулся Гусенок, и сердце Масленицы затрепетало, как взвившийся воробушек, - Как патруль прошел?
Интересоваться, как прошел патруль, - это нормально для соплеменников, упрямо сказала своему самолюбию Масленица, пытаясь унять гул крови в ушах, это нормально! Масленица пережала плечами, делая вид, что не в ее груди сейчас бушует целый ураган смешанных чувств. А все потому, что на нее глядят два ярких, каких-то совершенно других, глаза.
- Неплохо, - бросила она так, будто это и не важно, - Но поймать ту мышку я могла и лучше.
Но даже привычное для Масленицы недовольство собой не могло заглушить отчаянных сетований на себя за последнюю реплику. Гусенку не интересно, кого она там поймала и как! Но, к ее вселенскому удивлению, оруженосец вдруг заявил:
- Как насчет охоты? - в смысле, вместе? - Я слышал, Ивовая заводь по вечерам невероятно красива...
Масленица прекратила понимать вообще что-либо из того, что происходило в данный момент. Если уши ей не изменяют, то Гусенок только пригласил ее на совместную охоту. В Ивовой заводи. На закате.
Да что со мной такое? Воображаю о себе неизвестно что. Наверняка, он просто решил поохотиться, и ему не хочется идти одному. Решив для себя, что ее размышления - истина, Масленица как можно более беспечно кивнула:
- А почему бы и нет?

Масленица невольно вздрогнула, когда из зарослей вылетела утка, своим пронзительным кряканьем словно насмехаясь над ними. Прижав уши к голове, не желая слушать этот противный звук, она вышла из засады и утешительно прижалась боком к теплому боку Гусенка. На какое-то мгновение ей показалось, что он прижался к ней в ответ - едва заметно, словно неуверенно, словно он тоже боялся оступиться. Страх близости с ним никуда не исчез, но кошка отчаянно давила его в себе - раз сердце рядом с этим котом рвется и поет в груди, значит, все правильно.
- У тебя еще получится. Ты же знаешь, утки - редкий для нас деликатес,, - мягко заверила она, отстраняясь. Все-таки, они здесь охотятся. Проигнорировав язвительное: "Ой ли?!" внутреннего голоса, Масленица вскинула голову и принюхалась. Едва различимый аромат ближайшей утки оказался едва различимым среди моря старых запахов и извечного камыша, но золотистая ученица поймала эту ниточку и, поманив хвостом Гусенка, повернулась и тихонько пошла на ведущий ее запах. Налетел промозглый осенний ветер, и Масленица нахмурилась.
Напряженно пыхтя, она снова и снова принюхивалась, стараясь отыскать внезапно погасший маяк, но безрезультатно - нюх подвел ее. Масленица с досадой хлестнула себя хвостом по бокам, - нужно будет потренироваться различать запахи.
Только бы Гусенок не понял, что я сбилась со следа! Оливковые глаза Масленицы округлились от осознания того, что она может ударить в грязь мордой перед предметом воздыхания. Так что она, недолго думая, бодрой рысцой побежала к кромке озерца, надеясь, что хотя бы одна уточка сейчас плавает возле берега.
Никогда еще Масленица не чувствовала такого облегчения, как в тот момент, когда ее голова высунулась из камыша и наткнулась на парочку птиц, сидящих на глади зеркальной воды. Оглядевшись вокруг, кошечка приметила крупную ветвь, которая разветвлялась над озерцом и являлась идеальным местом для прыжка.
- Моя очередь, - сообщила она полосатому спутнику, как можно более тише направившись к ветке. Бесшумно взобраться на нее - самое сложное, как считала Масленица, разыскивая лучшее место на ветке для засады. Встав в стойку на самом высоком ответвлении, Масленица сфокусировалась взглядом на ближайшей к ней утке, параллельно с этим обдумывая, а не утопит ли она ее своими крыльями. Кошка фыркнула от этой мысли и, тут же осознав свою ошибку, прыгнула утке прямо на спину. Вторая птица испуганно встрепенулась и, взволновав воду крыльями, полетела прочь.
Точный укус в шею, прием удушения - и вот золотистая ученица тащит за собой на берег грузную тушку водоплавающей птицы.

Масленица чуть прижалась к боку полосатого оруженосца, стараясь сделать это как можно более незаметно и, кажется, ей это удалось. Гусенок смотрел невидящим взором впереди себя, и кошка последовала его примеру, не в силах смотреть на его профиль больше нескольких секунд.
Откуда это странное чувство, откуда этот трепет в груди?... Когда это появилось? Когда ее дружба с Гусенком переросла в нечто большее, что можно обозначить глупым словом - любовь? Масленица боялась - ведь именно в этом возрасте ее родители стали парой. И меньше чем через два года разошлись, потому что один из них решил, что совершил ошибку. И ее мать оставила отца страдать, а ее с братом и сестрой наблюдать, как она ютится рядом со своим сверстником, делая вид, что никогда не рожала детей от Кленовника. Масленица ужасно страшилась повторить эту ошибку, поторопиться в признаниях, иначе в итоге кому-то из них будет больно. Но Гусенок не был похож ни на одного из ее родителей - этот кот разборчив, он не подпустит к себе плохо знакомую кошку, он не позволит себе допустить такую оплошность.
- Красиво, - вдруг совсем тихо произнес он, заставляя Масленицу вздрогнуть, - Я рад, что пришел сюда с тобой. Брат... он бы не понял. Конечно, он мой брат, ему можно доверить что угодно, но рассуждать с ним о прекрасном, о красоте окружающего нас мира - бесполезно. Ведь он живет битвами, ему нужно, чтобы кровь бурлила в жилах, но что это ему дает?
Ничего, - молча согласилась золотистая кошка, взглянув на свои вытянутые лапы. Брат Гусенка слишком приземленный, он видит все по-другому, не так, как они с Гусенком, и потому не понимает, как прекрасен бывает мир вокруг. Он привык бежать вперед, стремительно, не замечая того, что вокруг него. И это главное отличие двух братьев, один из которых сейчас лежит рядом с ней в ложбинке между корнями ивы.
Но следующие слова Гусенка плавно переходят из темы в тему, и Масленица не уверена, что расслышала все достоверно:
- С тобой же я могу спокойно поговорить о тех вещах, которые он считает глупыми. С тобой я могу быть собой полностью, не страшась того, что меня засмеют. Ведь это ты, Масленица. Это всегда ты.
Сердце предательски колотится в груди, грозя проломить клетку ребер и вырваться наружу. Вокруг тихо, Ивовая заводь погружается в вечернюю дрему, и Масленице кажется, что этот гул слышен и Гусенку, но он никаким своим действием подобного не показал.
- Я всегда здесь для тебя, и ты это знаешь, - почти шепчет она, в конец осмелев и зарывшись носом в пушистую белую шерсть на его шее.
Далее их окружает какая-то звенящая тишина, которая напрягает ожиданием чего-то значимого, что изменит жизни их обоих, но Масленица боится даже предположить, что. Ей страшно, страшно открыться, она не может излить душу так, как Гусенок, и от этого становится стыдно за свою трусость, ведь он-то смог, и...
- Я люблю тебя, Масленица.
Природа замирает, равно как и та, кому предназначаются эти слова, и Масленица жмурится, пытаясь силой мысли прогнать гул в ушах. Ее слух не мог подвести ее, не в это раз. Она расслышала все четко и ясно.
Он любит меня... За что?...
- Просто люблю, - словно прочитав ее мысли, продолжает Гусенок, и Масленица в который раз поражается его проницательности, - За то, что ты рядом, когда мне нужно излить душу. За то, что ты стала частичкой того, чего так не хватает моему брату. И это не станет ошибкой молодости. Я - не твоя мать. Это как неизлечимая болезнь, которую мне и так не хочется лечить. Этим нельзя переболеть.
Масленице кажется, что она задохнется. Слишком много правды, переизбыток чувств, сердце готово остановиться от хлынувшего в кровь серотонина, и золотистая ученица понимает, что больше не боится. Она больше не боится будущего, она будет жить сегодняшним днем, потому что все, что для нее важно, происходит сейчас.
- Я тоже люблю тебя, - шепчет она, бездумно зарываясь носом в его шерсть, торопливо переплетая их хвосты, - Я тоже, понимаешь?...
И когда оливковые глаза находят медные, страхи обоих испаряются в воздухе над зеркальными водами Ивовой заводи.
Он понимает.