Церемониальная процессия с жаворонком и встречей рассвета прошла довольно удачно, учитывая безоблачность и безветренность. Где-то вдалеке курсировали лёгкие облачка, но они не могли принести тот ущерб, кои могли бы задуть за собой грузные тёмные тучи. Их большие тела, того гляди готовые обвалиться вниз, перегрузились влагой, которая должна была вылиться на землю, оживляя её. Ведь вода – жизнь, и без неё нет процветания и прочего, что могло только радовать глаз. Восход солнца начался с плавных движений круглого ярила, наивно шествовавшего по небосводу вальяжной поступью. Королевской и важной. Лишь маленькое, размером в мышиный хвостик, движение проходило солнце в одну минуту – так казалось Тиночке, которая с особым трепетом наблюдала за этим делом, когда по линии горизонта порхала хрупкая пташка. Маленькие, но такие смышлёные глазки, блестели на фоне пёстрого тельца чёрными угольками. Парируя на потоке воздуха, маленькое создание воспарило туда, куда звал её голос природы, ведь у него самого не хватало мозгов, чтобы понять очевидного – им манипулируют! Это так низко… Но юная кошка не могла противостоять манипуляции и лишь смотрела на работу тех самых руководителей, кои приложили руку на создание марионетки. Эти движения чисто инстинктивные. Каждый взмах крыла, хвоста, раскрытие клюва. Всё происходит по инерции, и ни грамма чего-то индивидуального. Но котёнок в любом случае не могла не любоваться всем тем, что видит, ведь движения были такие ласковые и плавные, что не могли не привлечь должное внимание. А в это время, солнце было почти на кратере лазурного неба, покрывая его алыми отблесками так же, как и воду, что текла внизу у самой кромки лагеря. Ещё блёклые лучики блистали на фоне капель росы, отражаясь в медовые глаза пробудившегося котёнка. Буквально через мгновения, бурая кошка провела энергичными движениями по пышной грудине. Шершавому языку всё никак не удавалось подцепить юркую колючку, коя так назойливо прицепилась из подстилки. Мховый комочек с замаскированным колким шипом благополучно отпала наземь. Тиночка провела лопаткой по иссушенным губами с хитрым прищуром пустила пронзающий взор сквозь занавес ивовых плетей. Странное чувство колыхнуло кошку, но она не придала этому большого значения. Однако мимолётно припомнила и представила, что без наблюдения за восходом солнца и полётом жаворонка не сможет жить полноценно. Возможно – это её спутники? Мечты и раздумья клубились кучерявым дымком от костра в голове у малой, пока не заметила, как начинают просыпаться соседи по палатке. Опустив удручённый взгляд на тёмные носочки и окольцевав конечности тугим хвостом, уховёртка, не моргая, просидела так с минуту. А дальше лишь сделала опускание и поднимание век, не более, пожелав оставить силы на будущее. Как там было сказано – уховёртка? Странное звание, но оно как нельзя, кстати, было для диковинных ушей героини. Расширив грудную клетку, впуская кислород в себя, Речная изогнула шею лебедем: чуть вверх и в три четверти. Медовые очи озирали некоторые опустевшие подстилки – видно, когда-то на них лежали королевы, ведь мох был ещё тёплым.
Каждое медленное, нерасторопное движение было подытожено набегающей тенью, ведь яркий диск был в зените. Световой шар спрятал свои очертания за могучий еловый ствол – это хорошо просматривалось, когда день только разгорячался, а сейчас, даже пышная кленовая крона, что возвышалась в облаках на территории соседей, не спасала от ещё пылко-жаркого света. Возвысив проницательную радужку вверх, «черепашка», как её называла сестра, не могла пропустить очередной винтовой полёт желанной птицы. Он был по-прежнему мягок и ласков, но такой банальный и предсказуемый.

Отредактировано Тиночка (2014-05-03 17:20:41)

Искринка довольно незаметно юркнула в свою подстилку, укутываясь, делаясь незаметной. Но Тиночка спала чутко и слышала любой распознаваемый звук, который мог быть полезным в данной ситуации. Но в этот день, её, свои личные, мысли помешали уловить что-либо ещё, постороннее, отсюда, котёнок получила довольно внезапное ощущение неодиночества. Очередное наблюдение за жаворонком оказали своё влияние на малую, и когда его острое крыла задело ивовый прут, слегка взбудоражив разум, кошечка осмотрелась, завидев проснувшуюся, суетившуюся пёструю соплеменницу. Диковинной формы уши слегка ответвились от затылка, где они когда-то находились. беспокойство за её странное наблюдение за рассветом никогда не посещало котёнка, однако в этот день её передрагивала неожиданность встречи с более старшим соседом по палатке. Длинная шёрстка каким-то образом смогла привстать дыбом, особенно на хвосте. Рисунок, кротко выведенный на лбу в форме незамысловатой буквы «М», заметно выделялся под действием взбудораженных морщин своей непоколебимостью. Туго обвитые сводчатые подушечки были немного распущены, ибо доселе это выглядело не столь воодушевляющие. Сжатая, застенчивая и сдержанная Тиночка не обладала желанием чесать языком без остановки без причины. Она была взросла не по годам и уже не могла быть той раскрепощённой дурой, влезающей в разные переделки в ущерб себе же. Довольно странно говорить об этих качествах, имя на руках столь юное создание, однако это не первое аналогичное мнение о ней, на первый взгляд, по обёртке, можно увидеть саму невинность – дурную, несмышлёную овцу в волчьей шкуре. Но не всё то золото, что блестит, ведь так? Где-то внутри действует бомба замедленного действия, которую очень легко произвести в дело, но лишь в нужное время она сработает безотказно. А вот использовать во благо себе – негоже.
- Привет! - Взрывной и мерзкий голосок разразился над самой головой Тиночки, которая почти погрузилась в лёгкую дремоту. Судорожно выдохнув и обратив внимающий взор в сторону соратницы, кошечка ослабила тугое хвостовое кольцо.
  - Я Искринка. А как тебя зовут? -Сами понимаете какова цена внезапности. Навострив лепестковые ушки и завораживающе созерцая на более старшую кошку медовым, стрёмным взглядом. Несмотря на более монотонное сочетание цветов, – более мягкое, сглаженное – но выражение было леденящее, совсем не по цвету очей. Колкое равнодушие плясало осколчатыми искорками в глазах.
– Тиночкой меня звать. Довольно странно осознавать непонятную озлобленность в душе невинного создания, но стоит предупредить, что она не любила, когда первый шаг делала не она, а кто-то другой – сразу списывала на навязчивость. Но данная ситуация была полностью противоположной тому разложенному плану, коей находился в буйной голове Тин. Один из противоречивых критериев являлся возраст, ведь мало как можно ответить с язвой в сторону превышавшей соплеменницы.
– Почему ты постоянно смотришь на небо? Манну небесную ожидаешь? - Бурая отлично знала причину беспокойства, но для большей колкости решила задать этот неприятный, скользкий вопрос, верно, с целью открыть рану заново, по свежему острым ножом… Тиночка знала, кто её мать, Мрачница, и она жива. Но сама пышношёрстная ещё не познала этой горечи и печали, не могла сочувствовать Искринке с той должной чувственностью, и лишь язвительные фразы были тем аспектом, который выказывал всё сквернословие.

Отредактировано Тиночка (2014-05-06 23:02:54)

Тиночка всё же обернулась через плечо, оставив за боковиной суету льющейся жизни, красоту природы и орнаменты коры священной ивы. Осень только-только вступала в свои права, а уже пожелтевшие листья опадали вниз, устилая красную ковровую дорожку внизу, будто специально для королевской стати носительницы Речного гена. Опрокинув уставший взгляд вниз, к траве и ковру, кошка не смогла увидеть особенностей, и посему, лишь отвела взор к Искринке, будто словив на себе её грусть в очах. Всматриваясь прямо в два озера, кошечка не могла долго держаться на испепелении, и только опустила «медовые соты» в удручённости. Она всегда так делала, если была не права и всегда осознавала это, но так неловко осознавать всё это после сказанного… В задумчивости заведя уши-лепестки назад и закусив ус, котёнок лишь вцепилась коготками в моховую подстилку, тонко намекая окружающим в своей неправоте. Прокусывая с аппетитным хрустом губу и выпуская сквозь зубы еле уловимую струйку крови, Речная вновь подняла очи кверху с убеждённостью в прощении. Поймёт, простит ли ошибку, загладит? Но пегая малая была так же весела, верно уловив, что означает каждое движение. Или подаёт вид, а где-то внутри пылает живым огнём пламени, символизирующего агонию ярости?
- Так я не чувствую себя одинокой. – Лишь шептала соратница, отводя смущённый взор. Что она хотела этим показать и сказать? Тиночка лишь открыла рот в едкой фразе, но что-то лишь на мгновение её остановило, а дальше всё пошло по накатанной, ведь её нотку любопытства было не унять, в противном случае всё повернётся дальше, и не в мирном русле.
– А разве можно ощущать себя одинокой тогда, когда вокруг тебя бегают шумливые котята. А за порогом детской – воители и их оруженосцы? Или ты имеешь ввиду душевную пустоту?.. – Бурая прекрасно понимала, что заставило застопориться полосатую, и попыталась завуалировать свою тягость к сплетням подобающем вопросом. Почему-то она осознавала, что болит внутри у Искринки и хотела помочь ей рассказать, раскрыться, показать себя изнутри. Ведь порой больнее держать внутри, чем показать всему миру. Из души уходит пустота, заполняясь чем-то более увлекательным, приятным. Психология, да и только.

Тиночка прекрасно понимала соседку по палатке, но, увы, никак не могла забраться ей в душу и помочь чем-либо. Искринка сама должна побороть ту боль, что острым шипом врезается в сердце, раскалывая напополам. Оставалось лишь ободрено поглаживать хвостом по плечу, пытаясь привести в чувства калеченную.
- Это сложно объяснить... Это нужно почувствовать. Но я никому не пожелала бы такой участи. Ведь ни один котенок на земле не сравниться с матерью. Да, я имею ввиду душевную пустоту. Ее мало что может заполнить. – Нотка неотрадной грусти отторгалась изнутри малька в виде некрупных слёз. Котёнок пыталась их скрыть, но чисто душевно бурая сознавала всю накипевшую боль. Ей, возможно, и не дано понять, какова это – смерть матери, однако совсем скоро она узнает боль разочарования о том, как их псевдо мать признается в обратном. А сейчас, беззаботное детство похоже на вечную правду, такую изгибовыгибистую, проходящую через ложь.
- Что же ты ищешь в солнечном восходе? – Странное построение вопроса и его смысл слегка сбили Тиночку из колеи, но быстро восстановившись и собрав все аргументы воедино, она приступила к долгой речёвке.
– Я знаю, что ты любишь ночь, – кошка яро сделала акцент на этом времени суток, ясно увидев горение в глазах при этом заветном слове, – а я люблю рассвет. Пылкие лучики солнца сжигают все неприятности, как тьма поглощает их колдуньей. Мама рассказывала, что когда начинается новый день, то все неприятности уходят прочь. А ночь… она лишь навеивает тоску: такая тёмная и странная. – Сбавив обороты речи, кошка про себя представила то, что удержала в себе и то, о чём пророкотала над головой собеседницы. Так приятно наблюдать, когда непринуждённое солнце подымается выше так медленно, вовсе не торопясь, не отчитываясь не перед кем. Подчинённое лишь себе и больше никому, что заставляло уважать ярило так, как никого другого, кто лишь зависит от кого-то. Каждый из нас существо, зависимое от другого; но ведь это не правильно, когда ты не можешь раскрыться, показать себя, а лишь надеешься на кого-то постороннего, который, бывает, в один момент способен поворотить некогда приятное в обратное, неверное, и сокрушит судьбу; в это время, ты сам мог бы сделать лучше, не изменяя ничего, а лишь делая лучше для себя. Так же и солнце. Оно знало, когда встать и пробудить ожидающих, и только кто-либо зависел от него, а оно – нет.

Смятение явно проскакивало в глазах соплеменницы при упоминании о ночи и о природе в целом. Она о чём-то думала, чего не знала сама Тиночка, когда сидела вплотную. Долгое размышление было прервано спонтанным заходом в кашле, и бурая, воспользовавшись этим моментом, решила предложить:
– Что, если завтра на рассвет я разбужу тебя, и мы вместе посмотрим восход солнца? – Неимоверное желание увидеть краски восхода постепенно нарастало с моментом, когда солнечный диск восходил к кратеру. Размышления и разговор, казалось, заняли большое количество времени, однако не так долго, чтобы моментально указать примерами желаемое явление. В медовых глазах, будто расцветали оттенки красного: фиолетовый, розовый, жёлтый… Лёгкий ветерок изредка колыхал шерсть, коя, разветвляясь, летела мелкими парашютиками. В радужке отражался достославный жаворонок, чьи крылья точно раздвигали с силой облака и свинцовые тучи. Но что можно увидеть ночью? Светлый круг луны и вкрапление звёзд, но, ни единой птицы, которые отвели это время суток для сна. Разве что соловей, трепещущий приятным голоском, призывающий жителей с округи послушать и восхвалить его творение. И может пятнистый жаворонушек будет её символом, подле которого она будет поддаваться волей ветров.
В этот момент закрапал мелкий дождик, укрывший могучим свинцом ярило. Лиственное опадение укрыло нежным пледом землю под раскидистой ракитой, и лишь некоторые листочки взмывали на пару сантиметров ввысь, подхватываемые потоком; а крупные капли прибивали их обратно. Влажная, слякотная земля раскинулась в корнях ивы, увлажняя иссушенную за летнюю пору почву. Уловив изменения в природе, дождевые червяки моментом выскочили из своего укрытия, некогда опасаясь пылких лучей. А сейчас ободрёно бурили дёрн.

- Хорошо, но тогда ночью пошли со мной на звезды посмотрим. Только надо будет два разных дня на ночь и на рассвет выделить. Иначе мы не сможем поспать. Предложение о наблюдении за шествием луны не шибко воодушевляло бурую. Разве она не ясно выразилась, так нелестно отзываясь о ночных прогулках под лунным светом? Бесстрастно поведя носом, отвратно сжимая переносицу, Тиночка раскрыла было рот в едкой фразе, но тут же прикусила язык, пытаясь отшлифовать её до минимального количества цензуры.
– В том и дело, что лучше ночью спать, учитывая то, что сейчас светает довольно рано, а белые ночи глядеть – желания нет. И вообще, я уже намекала на то, что крестовый поход луны – не моя стезя. – Странность слов, изливаемых из уст котёнка, ничуть не смущала её саму. Она слышала всё от более рослых котов, задавно воителей. Ещё, будучи новорождённой, её неокрепшие ушные раковины были способны расслышать невнятный говорок взрослых, несмотря на непонимание. Но уже к возрасту, коей процветает в ней самой сейчас, она осознавала смысл каждого, перефразируя под синонимы, либо в точности цитируя.
Сам разговор с Искринкой был несуразен, ведь медовоглазая не особо жаловала чесание языком с более рослыми существами, ввиду малого нахождения общих тем для разговора. Любила лишь подслушивать, вникать в разговор лишь благодаря своим знаниям. Но самостоятельно заговорить… Увольте. Бесполезное мямлянье, сиплый голос и невнятность произношения в ответ – единственное, что возможно добиться от этой особы. Странно, ведь по обыкновению котята весьма и весьма разговорчивы, и лишь в редчайших ситуациях замкнуты – как патология. Но само рождение и тонкий голос при оживании говорил сам за себя, о запертости где-то внутри себя в будущем. И лишь два существа могли понять её без слов: жаворонок и солнца луч, обласканные наблюдением кошечки.