Дневная прохлада обдавала ученицу по морде, охлаждая её пыл. Ещё луну назад она души не чаяла в своём новом звании, однако азарт и желание довольно быстро прошли, и теперь, Тинолапа жаждала нечто большего, чем рутинные тренировки с наставницей. Опустевший лагерь и холодный конец зимы выгоняли всех жителей на свежий воздух, на охоту. Несмотря на малое количество добычи, упорные Речные коты всё равно с тщетной надеждой выискивают ту желанную дичь, которая пополнила бы их бездонные животы. Диковинноухая вальяжно, но в тоже время кротко, незаметно, прошла мимо охраняемого лагеря и поспешила в неизведанную даль, кою приметили её медовые очи. Шаг её был по-прежнему неуклюж, но более исправен, чем ранее. Косолапость, присущая некогда котёнку была снижена, почти, на нет, но над настоящей, женской поступью приходится работать более усиленно, чем, кажется, над охотничьими и боевыми приёмами. Наставница, кажется, не понимала этого, нагружая ненужной работой изящные конечности, которые были предназначены далеко не для располосования морд и животов. Недоумевая фыркая, пушистая кошка спешила удалиться с глаз сторожил, которые воротились на своё место, так и не заметив неладного. Изогнув в ехидстве длинную, лебединую шею, ученица поспешила уйти широкоплечим валежником и укрыться в пышной кроне лесов. Светлые и наивные лучики солнца блестели на искрящем снегу, а те иссушались под действием пылких поцелуев красного, улыбчивого шара. Жадно вдыхая в себя прохладный воздух, кошечка засеменила по предательски хрустящему снегу. Тот приятно охлаждал жаркие подушечки, разгорячённые под действием тайного побега. Малая желала доказать воительнице, под чьей опекой находилась сейчас, что она способна на что-то индивидуальное, не завися от кого-то. Сонно хлопая веками, Речная пыталась пригнуть раскрытые уши к затылку, чтобы назойливые хлопушки из снега на могли проникнуть сквозь вибрисы на нежную ткань. Раскрывая, по самое не могу, пасть, наполненную большим количеством клыков, в изнеможённом зевке, оруженосцем было решено пустить в нелёгкий путь через всё светлолесья ближе к полному противоположию – к темнолесью. Ужасающие тёмные территории были по душе юной любительнице приключений, и сейчас они были как нельзя кстати для желания экстремизма. Изогнув тело в убыстрённом почёсывании мускулистой шеи, Тинолапа засеменила по короткой дороге, оная, кажется, и не была усеяна снежной пеленой. Неужели, всё хуже, чем кажется на первый взгляд? Неуверенность степенно повышалась, когда редколесья увеличилось шипастыми кустарниками. Каннибальные сосны возвышались над кроткой кошкой, которая уже было, пожалела о приходе на эту территорию. Весь лес нехотя приветствовал новую гостью в свою неприкосновенную обитель, обнажая ветви-клыки в завуалированном оскале. Заслышав где-то вдали стрёмные звуки, чистокровная кошка повела ушами назад, раскрывая доселе сжатые в тончайшие щёлки глаза. Красные сосуды поневоле виднелись, показывая некую щепотку страха. Нервно сглатывая подступающий ком в груди назад, коренастая приступила к тому, план о чём витал в буйной головушке ещё с самого начала путешествия – к охоте. Различие ароматов несомненно сбивали сосредоточие, но наша героиня пересилила себя и постаралась вникнуть в каждую нотку. Вот мховый аромат, а здесь прогнившая кора смешивалась с сладким смоловым запахом. Запах свежести, присущий снегу, коей прикрывал уснувшую листву тёплым пледом, замораживал чувствительные нервы в носу. Встряхнув головой, чтобы ненужные ощущения выветрились, Тинолапа повела носом по воздуху вновь и вновь, пока… Бинго! Сладкий, металлический, кажется, мышиный, дух засвербел ноздри. Приплясывая на месте от удачного начала, кошка пустилась по следу, то и дело сверяясь с поверхностным чувством. Нет, она не ошиблась, а чётко уяснила, кто был обладателем запаха – мышь. Совсем скоро, сгруппированное в ровный шар тельце завиднелось над пышным снегом. Медленно передвигая лапами, оруженосец двинулась навстречу, упирая пронзающий взгляд к хрупкому телу. Совсем скоро, расстояние было сокращено, а Речная охотница одним махом тяжёлой лапы отправила пичужку на тот свет, а она и не успела попрощаться с этим. Обида. Подхватив лихо за хвост пойманную добычу и выкрутив грудку колесом, кошка повернула голову в три четверти, изображая изящество во всей красе. Выкуси, Дыхание! Но неожиданный шорох в кустах заставил слегка поёжиться. Звук был громче, чем от безобидной полёвки, наводящий ужас на юницу. Скривив переносицу в страхе, ученица попятилась было к выходу, но в тоже время была готова сразиться за свою честь и бесстрашие.

Довольно длительное время Тинолапа подразумевала действительность под хаотичными полётами рыжих белок с ветки на ветку. Этой действительностью оказался огненный коренастый кот, так внезапно спарировавший стремительным сапсаном перед самым носом котёнка. Не выказав ни малейшей нотки испуга, бурая кошка обвалила филейную часть на землю, бесцеремонно занявшись очищением спутанного меха на груди. Мховый комочек, так навязчиво вцепившийся в самую гущу, никак не хотел выбираться наружу, затрудняя вылазку дальнейшим уходом вглубь. Лишь цепкое выгрызание могло спасти в этой ситуации, что малёк отложила на дальнейшую непонятную ситуацию. Равнодушно махая в сторону хвостом, а после благодушно обёртывая им белые носочки с ноткой элегантности, которой научилась от посторонних соплеменников, состоящие из обладательниц прекрасного пола. Выносливость и мужество перед чужаками была получена во время взглядов со стороны, когда храбрые коты, защищающие своё бравое племя от лап воровского нега, выказывали острые коготки и цепкие зубы. Самой ей не доводилось тесно общаться с антитезными существами, и выражения о противоположном притяжении было не подходящим сейчас.
Шквалистый ветерок, что разгуливал по тёмному лесу, взбил «перину» на грудине, выдув оттуда ненужный сор, и, выпячивая бюст вперёд от некой гордости и природной повинности, которая, рассуждая разумно, одарила расчёсанной шубой под замордком. Последующий вопрос заставил на мгновение задуматься над смыслом слов, однако поспешность дальнего ответа была более ошеломительной, нежели спонтанность высказывания жителя здешних земель.
- Жизнь коротка, чтобы прожить её в духоте лагеря. Неужто никогда не выходил из-под защиты этого тухляка? – Хмыкнула, пожимая мощными плечами, Тинолапа. Прибрав пойманную полёвку к лапам, ближе к себе, в случае чего имя при этом возможность быстро сориентироваться и, подбросив тушку в воздух, энергичным движением словить вновь, после чего трусцой последовать в сторону лагеря. Игривым взором медовых глаз покосившись на омертвелую мышь и отметив отходящее тепло, ученица вновь, но исподлобья, будто нарываясь на дальнейший разговор, не из приятных. Цвет очей юницы был похожим на засахаренный мёд, немного стекловидный, ближе к краям. Две медовые соты столкнулись с яркими манящими зелёными глазами незнакомца. Цвет травы, которым они отливали, напоминал о бесславном лете или весне, которая согревала душу каким-то необъяснимым теплом. Непонятное влечение к коту, что само по себе странно, кошка испытывала. Что-то родное, что-то похожее… Но что?
– Как имя твоё, сударь? – по-королевски лёгким движением, пышным от холода, хвоста, в ритме вальса, Речная кошка немного ослабила пыл недоверия, понимая, что в любом случае сможет постоять за свой кусок и свою собственную шкуру. А, поверьте, мех был до боли ценен, - Коренной житель али «сами-мы-неместные»?
Довольно странный жаргон появился сам собой, как-то по дурному наследству, скорее; и речь идёт далеко не о Мрачнице, ведь кровь этой кошки не была делима с кровью, что протекала через робкое сердце котёнка. Другая и грязная, не рассчитывавшая быть отторгнутой строптивым нравом и дальнейшим отношением к прародительнице.

Его речь была спокойна, легка, как облако, что где-то между ветвистыми деревьями проплывало пеленой. Тёмный лес наводил благоговение в совокупности с говором нового знакомого, а гомон здешних птиц симпатизировал ученице, когда пичужки оркестром напевали подозрительную мелодию. Чтобы значила каждая нота, каждый знак в подобном сборнике? Может, это лишь тишь и гладь перед обилием дождей, или наоборот – предвестник спокойствия и равнодушия? Всё это тревожило время от времени, ведь неожиданность всегда была противником Тинолапы: когда та надеялась на переход на её сторону, а та, лишь лживо посмеиваясь, поворачивалась не лучшей из сторон. Шерсть в области холки слегка вздыбилась от незнания, а подушечки лап нервно пульсировали, выталкивая коготки наружу, вырывая затесавшиеся ростки из-под слоя снега. Она недоумевала, ведь некогда спокойное время могло обернуться в необратимую, кровавую революцию, и её не будет возможности повернуться назад, в мирное русло.
- Мое имя Фаер, -  положенное начало было мирным, приятным, несущим, возможно, задушевную беседу за полёвкой или ещё чем. - А тебя как звать?
Странный набор букв в имени не смутил ученицу, ведь от кота пахло явным ароматом одиночек, а ведь у них своя иерархия, свои имена, нечета, конечно же, Речным котам. Поведя причудливым ухом назад, выказывая неинтерес к разговору, якобы чистокровная кошка всё же сделала вид того, что слова Фаера её интересуют хоть крупицу. Но последующие, несущие клевету слова охватили душу беспамятным интересом и насмешкой.
- Ты ведьма! Откуда ты все знаешь! Ты же младше минувшего! Ты пришла покарать мою душу?! А я так просто не сдамся без драки, я убью тебя первым, ты - порождение грязи! Я не вернусь в племя! Я предатель! Я буду воевать! Ты не можешь знать кто есть я!  Ты все равно знаешь мое истинное имя, тварь, но я повторю тебе его еще раз, мое имя - Раколов. Я был воителем Речного племени, но ушел, оставив всех! –  Фаер, а точнее Раколов, верно был в бешенстве от самого себя, скорее, нежели от Тинолапы, ведь вина её не была доказана, каковой и не было в помине. Расплывающаяся улыбка ещё больше разозлила огненного кота, ведь хрестающий бока хвост говорил сам за себя, как показатель негодования. Ученица не смела и подать виду испуга, ведь она знала своё слово и могла легко его отстоять, пусть и не без патерь, возможно.
– Напыщенный лосось. Ты сам себя сдал с чешуёй, вот что я скажу тебе. А убить – значит предать самого себя, свою честь, которой у тебя и так нету, заметь.  Но в твоих словах, предположим, о предательстве, есть доля правды. А остальное – ложь, придуманная самим собою. Глупец, игрушка судьбы, не достойная звания бравого Речного воителя. А знаешь почему? Доблесть Речного кота не позволит пищать полёвкой, показывая себя именно ею. – Толкала речь кошечка, зная, как корректно подобрать слова, чтобы это звучало эффективно для предполагаемого врага. Она, к тому же, прекрасно знала, кто такой Раколов. Он был её отцом – так говорила мать. Она – кровь его крови.
- Ты знаешь Мрачницу? Молодую воительницу... скажи мне, пожалуйста, счастлива ли она с другим? Есть ли у нее от него котята? - Новая речёвка прервала размышления котёнка, но и это не смутило её ничуть. Даже наоборот: она знала ответ и на этот вопрос, который можно было поставить тем же размером, что и доселе.
– Я могу легко покинуть «твои» владения, если тебе будет угодно. Но знай, что Мрачница по тебе, рыбьемы отродью, горюет каждую ночь, скрывая от котят крупные слёзы. А знаешь что? Ведь она – моя мать, а дальше думай сам. И мне стыдно, что твои мысли об кровности между нами, подтверждаются фактами. Ты противен мне. – Бывшая Тиночка лишь махнула хвостом, подтверждая свой уход элегантным жестом. Лихо подхватывая некогда пойманную полёвку в пасть, кошка последовала обратному пути, ступая след в след, чтобы не сбиться с пути. Пойдёт за мной – хорошо, а не пойдёт и ещё лучше. Мерзавец и гнойник.