Если быть прямым, скажем, откровенным, в том же числе, день прошел никак. Совершенно никак. Множество скудных на остроту событий. Хотя, единственным интересным приключением было наблюдение конфликта приторно-сладкой парочки, причем все это было во всеуслышание всего племени. Во истину прекрасное событие, особенно, если ко всему еще прибавить тот факт, что сам Лисолов знал, что ничего подобного в его жизни, благо, не приключиться. А от чего? Да от того, что это "не тот типаж". Лис отнюдь не является эталоном отца, а уж тем более сердцееда, хотя, если задуматься, можно вспомнить десяток случаев из жизни, когда ему самому приходилось переступать через чьи-то наивные симпатии и ласковые взгляды. Часто их избегал. Никогда не был сторонником нежности и этой самой "пылкой" да "страстной" любви. В его планы подобное никогда не вписывалось. Быть может, при особой надобности сделает видимость, ну, а если так, то... само собой разумеется.
Итак, наслаждаясь кратковременной, но весьма непринужденной свободой, Лис, после тягучего дневного сна, направлялся в самую глубь леса, для того чтобы поразвлечь свой желудок вечерней охотой.
«Кажется, на пути из лагеря я видел его, вспомнил как раз только сейчас, увы,  забыл сказать Паутиннице о его хваленой храбрости ярого защитника. Обрадовалась бы бедняжка. Теперь уж вряд ли узнает кто это на самом деле был. Это в самом деле умиляет». Бездумно помахивая хвостом, Лис поставил себе прямой курс на ельник, где и намеревался затеять свою охоту. «Черт возьми, сколько я не насыщался? Кто бы помнил. Кому я нужен? Никому. Совершенно верно. Совершенно и прекрасно. Всю жизнь пытаюсь отвязаться от всего, пока что выходит отлично». Более-менее миролюбиво улыбнувшись в усы, Лис отчетливо ощутил какой-то тонкий, но не особо знакомый аромат. Осмотревшись всюду, самец заприметил высокую липу, с которой активно вещали вороны свою издевательскую речь. Пренебрежительно дернув хвостом, он повернулся в сторону поваленного древа, что плотно покрылось насыщенно-зеленым мхом. С той стороны отчетливо пахло гнилью и сыростью. На секунду показалось, что там даже алел какой-то гриб, но на самом деле это был лишь цвет неведомого растения, прячущегося в безобразной ямке. Абсолютно не тревожась о том, что в ельнике царил шумный хаос от карканья воронов, Лисолов тщательно анализировал запахи, постепенно подкрадываясь к источнику. Под камнем, к которому подошел воин, что-то очень быстро зашевелилось и помчалось в сторону зарослей. Путь ящерицы, как оказалось, лежал прямиком в сырую ложбину, откуда резко пахло сгнившими ягодами. Не долго ожидая своей участи, сжавшись в комок, Лис бросился прямиком в заросли, изогнув правую лапу на лету заранее, чтобы таким образом во время приземления совершить блокирующее движение. В приземлении что-то явно пошло не так, и, потеряв равновесие, Лис пошатнувшись упал набок, судорожно придерживая не пострадавшей конечностью свою добычу в виде серой ящерицы. Мгновенно прокусив шею диковинного зверя, он попытался подняться на лапы, ибо прежнее положение явно не устраивало торжествующего охотника с явно травмированной лапой. Попытка увенчалась половинчатым успехом, ибо ушибленная конечность явно давала о себе знать саднящей болью. «Ну ладно, где же ваши восторженные крики, я же пал?! Может надо мной только вороны способны во всю хохотать? Обнадеживает». Несколько минут стоял он, слушая болевые позывы своего тела, после, не задумываясь, впился в ящерицу, постепенно преодолевая свой былой голод.
Цвета кармина закат облил верховья деревьев зловещими красками, будто нашептывая немо о предначертанной злой участи всего и вся в лесу и за его пределами, - куда только луч его не падет.
Отряхнувшись от мелкой неудачи, расправившись со своей пищей, Лисолов решил вспомнить о рамках какого-то приличия и долга, посему теперь намеревался поймать еще парочку вкусностей, не для себя конечно, для племени. Скажем так, сделает вот-вот одолжение.
Тем временем, над головой где-то шумела крыльями птица. Посмотрев вверх, Лис не узрел ничего особенного, ведь это был никто иной, как ворон. Три секунды зрительного контакта и птица гаркнула во все горло, забив крыльями в воздухе, улетев с прежнего места. Лес начал раздвигать занавес потемок, который заставлял постепенно умолкать некоторых несносных жителей его. Сидя на одном-единственном месте, воитель мрачно размышлял над дальнейшей участью одной особы, точнее как эту личность "правильнее поставить к себе лицом". Так и получалось, что ничего дельного не приходило в голову, а вечер брал свое в этот миг. Поэтому пора было уже сдвигаться с насиженного места и идти дальше и искать желанную добычу в лице затихающих лесных жителей.
Проходя мимо тернового куста, внезапно что-то вспорхнуло почти у самых лап воителя. Птица сработала неожиданно, поэтому кот, потеряв несколько драгоценных секунд, оставил в своих когтях от малой пташки множество желтоватых перьев и пару капель чужой крови впустую, но раны, к стати говоря, были нанесены не им. Птица до этого была серьезно ранена, поэтому, как оказалось, можно было ее без особого труда настичь теперь. Так рыжий и сделал, лишь круто развернувшись, он догнал свою добычу, смыкая на тельце клыки, прежде высоко подпрыгнув, схватив королька лапами на лету.
Теперь план был почти выполнен, оставалось найти еще одного товарища и спокойно отдаться чему-то более увлекательному, чем охота  в сгущающейся тьме. Далекий запах не заставил себя ждать. К счастью место было "летное", причем Лис даже не думал обзаводиться здесь добычей, ибо даже не рассчитывал на особое богатство сего места, но, как оказалось, неожиданное - самое удачное.
Охотник довольно быстро к своему великому удивлению настиг аромат крохотной мыши у корней той самой злополучной липы, у корней которой когда-то недавно справлял свою трапезу, а раньше - падение. Теперь, видимо, эта мышь, почувствовав уход хищника, решила выбраться наружу, дабы пополнить свои явно небогатые запасы. Ждать ее долго не пришлось.
В итоге все закончилось тем, что Лисолов успешно настиг трусливую в ее же норе, мгновенно водрузив во мрак щели норы свою когтистую лапу.
Итак, оставаясь с двойным "уловом", Лис намеревался чем-либо себя занять, пока можно наслаждаться одинокой тишиной. Тут же, в голову взбрела шальная мысль. «Да какого черта я здесь делаю, давно пора попробовать себя в...». В несколько телодвижений рыжий оказался на липе в дурацком положении, неуклюже пошатываясь на нижней ветви, ошалело смотря на, казалось бы, не слишком высокую высоту. Шерсть на загривке вздыбилась, но он, вроде бы тут же взял себя в руки, не отрывая глаз от устрашающей земли где-то внизу.