Как же трудно дышать.
Мрачница в ужасе прокручивала все свои мысли и подозрения, от которых её шерсть невольно топорщилась. Её глаза лихорадочно осматривали каждый куст, каждое дерево, её уши вздрагивали от любого шума, будь то шелест листвы или тихое уханье совы. И каждый раз кошке казалось, что этот шум или очертание, навеянное воображением, и есть Раколов, который вот сейчас, в эту секунду выйдет из-за дерева и скажет ей: "Вот и я. Пойдём в лагерь, милая". Но этого не происходило, и бедная воительница продолжала жадно вдыхать воздух, которого уже не хватало от постоянно нарастающего волнения, переходящего в панику и ужас. Мрачница не замечала, что день с каждым мгновением близится к концу, и совсем скоро нужно будет возвращаться в лагерь, кошка не хотела возвращаться туда и видеть пустую подстилку, на которой раньше спал Раколов. Ей казалось, что если она снова увидит его пустующее место, то всё её тело превратится в мягкий воск и расплавится, что её сознание, а главное сердце, не выдержат этой муки. Но самая страшная мысль, а точнее две пришли к ней позже, когда уже лапы кошки отказывались её нести, а на подушечках лап появились мозоли. Что за мысли, спросите вы? Мрачница вдруг осознала, что, скорей всего, Раколова уже нет в живых, и она не через одну луну, не через двадцать его не увидит, а ещё она поняла то, что маленькие, беззащитные существа, живущие внутри её, останутся без отца и будут испытывать на себе косые, осуждающие взгляды соплеменников. Кошка всегда заглядывала на луны вперёд, вот и теперь она представила будущую жизнь её, ещё не родившихся котят, воительница испугалась того, что её дети станут озлобленными и закрытыми, но особенно её волновало то, что с самого младенчества им придётся нести эту тяжкую душевную ношу. Эти мысли буквально повисли на кошке, она чувствовала их не только душой и разумом, но и физически. Мрачнице вдруг стало нестерпимо тяжело, так тяжело, что она села и не могла больше сдвинуться с места. В один миг все её порывы и старания показались бессмысленными и пустыми, казалось, кошка смирилась с тем, что больше не увидит любимого и отца своих детей, поверила и в то, что её дети будут знать об отце лишь из её же рассказов. Вспыхнувшее в один миг и пылающее столь ярко, пламя уже угасало, и где-то в глубине души остались лишь обуглившиеся остатки надежды. Никогда воительница не сдавалась так скоро и бесповоротно, само Темнолесье внушало её то, что она права и поступила правильно, сдавшись. Но с кем же кошка боролась? Уж не с самой собой ли, не со своими ли предостережениями? Именно с этим пыталась бороться Мрачница, но, увы, тщетно. Теперь уже воительница поняла, что эти попытки были глупы и напрасны, и её мысли наказали кошку за это, добив её и душевно и физически. Ей стало настолько тяжело, что Мрачница растянулась на траве, ни о чём не думая, ибо после последней мысли уже не нужно было думать, это стало бесцельным и ненужным занятием. Зачем думать, если ничего не исправить, если не знаешь, как исправить? Кошке больше не хотелось искать его, она больше не могла терзать себя. Но с каждой минутой приходило другое чувство, самое тяжёлое, самое душераздирающее - чувство вины. Мрачница неожиданно вспомнила тот их разговор, когда Раколов пытался что-то ей сказать, о чём-то сообщить. Почему, ну, почему же она тогда перебивала его, пытаясь рассказать о беременности? Ведь в результате ни она, ни он не высказались так, как хотели. Прости, прости меня, Раколов. Если бы я тогда выслушала тебя, может, всё было по-другому... И, наконец, пришла боль, тупая и острая одновременно, колющая и режущая, убивающая всякий смысл. Мрачница зажмурила глаза, а после и вовсе закрыла их. Чуть позже кошка, вновь открыв глаза, поняла, что нужно теперь искать этот смысл жизни, впрочем, его искать не нужно, он здесь, внутри. Её дети. Разве имеет она право убивать их? Нет. Значит, нужно жить, нужно не оглядываться назад. Воительница встала и, сощурив глаза, всматриваясь куда-то вдаль, сказала себе:
- Нет, я найду силы, я буду жить, постараюсь забыть всё это. Я стану сильной, клянусь. - сейчас кошка дала себе непоколебимую клятву, совсем как тогда, в то время, когда умерла её бабушка.
Мрачница глубоко вздохнула, переведя дыхание. Минуту спустя воительница встала и побрела в сторону лагеря Речного племени. Но лапы до сих пор гудели и ныли, не давая идти с нужной скоростью. Кошка присела снова повела головой. Взгляд Мрачницы упал на что-то, похожее на сухие ещё свежие листья. Но какие же листья весной? Кошка сделала несколько шагов и присмотрелась лучше. Нет, это была не куча, а молодая кошечка. Воительнице даже стало стыдно за то, что сначала так восприняла незнакомку, ведь та была очень красивой. Пушистый хвост незнакомки переливался всеми оттенками сухих листьев. Неожиданно Мрачницу потянуло к кошечке. Она тихо подошла к ней и села неподалёку, не решаясь что-либо сказать.

Кошка повернула голову к Мрачнице, взглянув ей в глаза. Что-то внутри воительницы оборвалось, когда она взглянула в глаза новой знакомой, они были цвета ночного неба, в них можно было утонуть, затеряться, забыться, а Мрачница увидела в них столько боли и страдания, будто заглянула в свою собственную душу, которую вывернули наружу. Именно в этот момент воительница поняла, почему её так тянуло к этой кошке. Не выдержав взгляда незнакомки, она опустила глаза и прижала уши. Нет, слишком много сегодня на неё свалилось, мгновенно повисло на хрупких плечах и не давало спокойно дышать. Тяжело, мучительно больно, а главное - не понятно, когда всё это утихнет, заживёт, оставив после лишь рубец, но сейчас рана в душе только начинала кровоточить и жутко болеть, отдавая давлением в горле, из-за которого на глазах постоянно стояли слёзы. Мрачница шумно сглотнула, пытаясь избавиться от этого кома и слёз, но это плохо получилось. Наступила тишина, но не та, неловкая, во время которой все пытаются найти нужные слова, а та, необходимая и уместная, когда слова не нужны, будто душам не нужно словесное выражение. Молчание прервала незнакомка. Мрачница невольно вздрогнула от неожиданности и голоса, ранее незнакомого. Глубоко вздохнув, и, собрав мысли, которые хаотично носились в голове, она тихо заговорила:
- Я раньше здесь никогда не была и не знаю местности, да и, наверно, ещё долго не пошла бы, но, - продолжать уже не было сил, вся боль ещё сильнее давила на горло, но кошка переборола себя и продолжала, - но так сложились обстоятельства. - неожиданно кошка встрепенулась. Она подумала о том, что кошка могла заметить какие-либо следы, но не решилась спросить.
И снова всё внутри сжалось, будто там, в горле появились железные оковы, говорить далее стало ещё труднее. Нужно забыть, забыть это хоть на минуту. Тогда станет легче, обязательно, а иначе не может быть. В этот момент произошло нечто странное, новое, незнакомое. Где-то в животе, именно там кошка почувствовала толчок, ни что иное. Такой неуверенный, слабый, но первый. Неужели это... - ещё толчок, теперь уже более сильный. Котята? Да, это был первый толчок её детей, пусть и будущих. Впервые кошка почувствовала плотью их, это уже была не просто уверенность по словам Метель, а настоящее, материнское чувство. От этого стало ещё хуже, кошка вспомнила отца не рождённых ещё котят, и вновь в голове всплыла эта картина: она, обезумевшая, бежит по Темнолесью. Мрачница не могла это терпеть и решила забыть обо всём. Воительница заговорила с рядом сидящей кошкой:
- А вы как здесь оказались?

Отредактировано Мрачница (2014-05-20 18:23:20)