Весь день прошёл как в тумане. После ночного инцидента, когда Громопят, с чего-то решивший, что имеет на это право, сообщил Крылышко (которая совсем скоро станет Крылолапкой) о том, что охровоглазая - не её родная мать, всё вокруг перестало иметь чёткое значение. Ночь без сна, в слезах и надеждах, так беспощадно расколотых чёрненькой, что не пришла спать в детскую в последнюю ночь котячества. Тоскливое отчаяние, чувство потери и нежелание мириться с этим, смутная вера в лучшее, в то, что всё наладится, просто нужно время... И ненависть, грубая ненависть к сложившейся ситуации. Отпустить ушастую было невозможно, слишком дорого, такая же частичка, как Пёрышко, как Камыш, как Щучка и Речка. Как все остальные её котята. Разве можно отрезать от себя этот кусочек, позволить нити разрубиться? Конечно же, нет. Она так надеялась спасти эту ниточку, завязать узелок на месте разрыва, но, судя по всему, приёмная кошечка не хотела. А Крик Журавля не могла понять, почему. Да, услышать такое непросто, но неужели лучше было бы, оставь она крошечного, ещё не обсохшего котёнка умирать? Лучше было бы, сообщи она двухлунной малышке, что её родная мать умерла, дав жизнь ей? Конечно же, нет. В первом случае поступок привёл к смерти, во втором - к нервным расстройствам. Всему своё время. И старшая воительница была уверена, сообщи она новость мягче и не впечатлительному подростку, а более взрослой, устоявшейся воительнице, реакция была бы другой. Тем не менее, ей не дали такого шанса, нагло вторглись в её семью, забрав с собой осколок чего-то очень дорогого. Две лишние луны в детской, ночи без сна, умывания, кормления, бескрайние любовь и забота; сказки на ночь, ответы на множество вопросов, прогулка в лес; проведённые у палатки целителя холодные ночи, когда чёрненькая болела, дабы не оставлять её одну и быть рядом, если бы началось осложнение. Искренние тревога, волнение, желание уберечь и защитить, попытки подготовить к жизни оруженосца, дать наполовину осиротевшей Крылышко лучший старт. Ласка, внимание. Неужели всё это сейчас просто стирается, неужели всё перечёркивает пара слов, отметая прошлое? Что больше нет "мамы", есть лишь "кто-то"? Полосатая не была способна понять. Не чувствуя никакой радости от предстоящего посвящения детей, от скорого возвращения в палатку воителей, она весь день пробродила в поисках подарком обеим кошечкам. Жаль, что это не помогало отвлечься от тяжёлых, липких мыслей. К вечеру, на который назначено было посвящение, Крик Журавля вернулась в лагерь и, протолкнувшись в первый ряд, сложила подарки к собственным лапам. С натянутой улыбкой и пустым взглядом она выслушала слова Львинозвёзда, на автомате прокричала новые имена. А затем, встав, подхватила перо кречета и, подойдя к Крылолапке сбоку, осторожно вставила свой подарок ей за ухо. Молча и быстро, после чего отошла, чувствуя холодность и отчуждение дочери. Лапы предательски дрожали и подкашивались. Этот разрыв медленно убивал её. Вернувшись к прежнему месту и забрав бамбуковый браслет, она подошла к Камыш. Тщетно попытавшись изобразить на морде радость, кошка ловко надела на лапку черепаховой подарок, шепнув.
- Тебе всего одиннадцать лун, а ты уже воительница. Я очень горжусь тобой и не могла не отметить ничем этот момент, потому что хочу, чтобы и ты запомнила его. Чтобы продолжала также старательно трудиться и добилась однажды своей цели. Тайфун, спасибо за отличное обучение моей старшей дочери.
А затем, ни на кого не глядя, отправилась к большому ежевичному кусту, где и исчезла. Отчуждение Крылолапки, её грустный, понурый вид, появившаяся холодность в отношении... Теперь она считает её чужой... Её родная крошка считает её чужой. Осознавать это было тяжело и очень больно. Мысль душила, словно чьи-то безжалостные клыки, высасывая жизненные соки. Вяло качнув мордой, крапчатая улеглась на подстилке и, свернувшись клубком, забилась нервным, беспокойным сном. Почему всё именно так? И неужели никогда больше не будет, как прежде? Надежда умирает последней, но кто знает, где эта финишная прямая: впереди или уже сзади?
0
995
